Алехо Карпентьер – отец магического реализма
1 октября 2023Среди важнейших литературных, да и культурных, феноменов XX столетия особое место принадлежит «магическому реализму» (Marvelous Real). Его обетованной землёй заслуженно считают Латинскую Америку, лежащую в историко-культурном ареале испанского, а в случае Бразилии, португальского, языков. Воротами в этот удивительный мир стали острова Карибского моря (Куба и Гаити), ошибочно принятые Христофором Колумбом, в своём Первом плавании, за берега далёкой Индии – искомой цели его экспедиции.
Эта географическая ошибка была закреплена общим названием аборигенного населения обоих Америк – индейцы. Впрочем, ещё большим промахом (хоть и возвышенным донельзя) стало открытие Эдема, о котором Адмирал (как часто именовали Колумба хронисты) сообщил Их величествам Изабелле и Фердинанду в 1498 году, когда впервые сошёл на берег американского континента в устье великой реки Ориноко. В заблуждение легендарного мореплавателя привело не только топографическое совпадение с библейским описанием трёх рек, вытекающих из райской обители, но и внешний вид тамошних жителей, будто ещё не отведавших плодов с Древа познания добра и зла.
Правда вскоре туземцев переведут в разряд людей второго сорта и на три века, а то и более, весь континент станет колониальным предприятием, колоссальный доход от которого погрузит в историческую сиесту два пиренейских королевства. Новый Свет (как часто именовали на картах этот континент) до первой половины XIX века был на задворках цивилизованного мира, а его культурная жизнь была донельзя периферийна. Истинное пробуждение Латинской Америки (включавшей в себя Южную и Центральную части континента) произойдёт только в двадцатом столетии. А одним из главных вдохновителей и великих творцов этого культурного Ренессанса станет кубинец с русскими корнями, о котором и пойдёт речь далее.
Алехо Карпентьер-и-Вальмонт появился на свет в швейцарской Лозанне в декабре 1904 года в семье русской преподавательницы и французского архитектор. Однако, его первые сознательные впечатления связаны уже с Гаваной, куда вскоре перебираются его родители. В столице Кубы, незадолго до этого обретшей свою независимость, пройдёт детство и юность будущего писателя. Таким же родным городом для него станет и Париж, куда в неспокойном 1917-м Алехо отправится получать образование, именно там сформировав на всю жизнь особую любовь к музыке. Особую любовь он питал к произведениям Игоря Стравинского, назвав, с согласия автора, свой итоговый роман в честь знаменитого балета маэстро – «Весна священная» («La consagracion de la primavera»).
Не воплотив в яви мечту отца о получении им диплома архитектора, Карпентьер уже в 20 лет становится редактором одного из главных гаванских журналов «Cartelles» и до 1927 года активно содействует распространению идей авангарда на кубинской земле. А в качестве одного из активнейших критиков президента Херардо Мачадо, прозванного «тропическим Муссолини», он проводит восемь месяцев в тюремном заключении. В 1928-м, по документам своего друга французского поэта Робера Десноса, Алехо бежит с Острова несвободы и вновь оказывается в Париже – культурном центре мира межвоенного периода. По концентрации разноязыких талантов столицу Франции в 1920-е – 1930-е годы можно смело назвать также столицей культурной эмиграции. Так в движении сюрреалистов, к которому поначалу прибивается Карпентьер, он общается с испанцами Сальвадором Дали и Луисом Бунюэлем. В Париже он завязывает дружеское общение с будущим нобелиатом, гватемальским писателем Мигелем Анхелем Астуриасом и выдающимся бразильским композитором Эйтором Вилла-Лобосом и многими другими известными деятелями культуры. Возможно, что Алехо мог повстречаться там же и со своим двоюродным дедом, знаменитым поэтом-символистом Константином Бальмонтом, но об этом история умалчивает. Парижский период жизни стал для билингва Карпентьера временем интеллектуального накопления и формирования идей, что лягут в основу латиноамериканской версии «магического реализма».
Алехо Карпентьер и его роман Царство Земное (1949)
С началом Второй мировой войны Карпентьер возвращается на Кубу, а с усилением там диктатуры Батисты, в 1945-м отправляется в новую эмиграцию – туда, где Колумб когда-то поместил «земной рай». Именно в Венесуэле кубинский изгнанник становится одним из крупнейших писателей Латинской Америки, создав там романы «Царство земное», «Потерянные следы» и повесть «Погоня».
Там же, возглавляя Кафедру истории культуры в Школе пластических искусств Каракаса, кубинский писатель и музыковед продолжил своё осмысление латиноамериканского мировидения. В качестве его ключевых компонентов он определил «чудесную реальность» и «барочность», что помогают увидеть и запечатлеть самое существо будничной сказочности Нового Света. Волшебным средством, позволяющим претворить в слово магию повседневья выступает мифологическое сознание индейцев и африканцев, в качестве рабов массово завозившихся в Америку плантаторами. Этому же омагичиванию реальности, по Карпентьеру, способствует и барочная идея динамической гармонии причудливо-многообразного и контрастного мира, когда-то по случайности открытого Колумбом. Задачей латиноамериканского писателя Карпентьер видел осмысление и воспроизведение того, что не имеет адекватов в словаре западного человека, «следовательно, чтобы понять и истолковать этот новый мир, человеку нужен новый словарь и… новое видение мира».
Свой главный роман «Век Просвещения» («El Siglo de las luces») кубинский классик публикует в 1963 году, уже вернувшись на Остров Свободы. Силу воздействия на читателей этого широкого исторического полотна о крахе иллюзий, порождённых Великой французской революцией, можно засвидетельствовать тем, что, начинавший тогда свой путь на литературный Олимп, Габриэль Гарсиа Маркес, по прочтении этого романа, кардинально перерабатывает свой opus magna «Сто лет одиночества», который увидит свет через четыре года.
Карпентьеру вручают Премию Сервантеса (1977 г.)
Лауреат самых престижных в испаноязычном мире премий (в том числе, Сервантесовской) Алехо Карпентьер завершил свой земной путь в Париже в апреле 1980 года. В советское время большими тиражами у нас была издана значительная часть его литературного наследия, включая и музыковедческие и публицистические работы. Но необъяснимым образом в XXI веке имя этого классика мировой литературы и зачинателя «магического реализма» оказалось под спудом забвения, хотелось бы верить, временного.
